Виктор Платонович Некрасов (4(17).06.1911, Киев – 03.09.1987, Париж) – писатель.
В последней, написанной за полтора года до смерти, автобиографии Некрасов писал: «Отец – Платон Федосеевич Некрасов ‒ банковский служащий (1878–1917). Мать ‒ Зинаида Николаевна Некрасова (до брака Мотовилова) ‒ врач (1879–1970). Детство провел в Лозанне (мать окончила медицинский факультет Лозаннского университета) и в Париже (мать работала в военном госпитале). В 1915 г. вернулись в Россию и обосновались в Киеве. После окончания школы учился в железнодорожно-строительной профшколе, в Киевском строительном институте (закончил архитектурный факультет в 1936 г.) и в театральной студии при киевском Театре русской драмы (закончил в 1937 г.). До начала войны некоторое время работал архитектором, потом актером и театральным художником в театрах Киева, Владивостока, Кирова (бывш. Вятка) и Ростова-на-Дону. С августа 1941 г. – в армии. Воевал в Сталинграде, на Украине, в Польше. После второго ранения в Люблине в 1944 г. демобилизовался в звании капитана. Награды – медаль «За отвагу» и орден Красной Звезды. С 1945 по 1947 работал журналистом в киевской газете “Советское искусство”».
Известность пришла к Некрасову после публикации в журнале «Знамя» повести «Сталинград» (1946). При подготовке отдельного издания автор вынужден был дать ей новое название – «В окопах Сталинграда»: «Сталинград это все же не только окопы, солдаты, землянки, – убеждали опытные люди молодого писателя, – это и генералы, штабы, стратегия, это и Верховный главнокомандующий товарищ Сталин. Всего этого у вас нет, так что…»
В основе произведения – фронтовой опыт автора, прошедшего почти всю войну. Повествование ведется от лица главного героя – Юрия Керженцева, автобиографичность которого очевидна. Он живет в родном городе автора – Киеве, где его (как и Виктора Некрасова) ждет любимая мама; Некрасов «передает» герою свою гражданскую профессию (архитектор) и военную должность (инженер полка). Так подчеркивается определенная близость между автором и героем, но при этом Керженцев не становится всего лишь повторением автора.
Критик В. Кардин справедливо указывал на некоторую «зашоренность» сознания Керженцева, на его нежелание анализировать факты (причины отступления, тюремное прошлое своего ординарца Валеги). В этом проявились характерные черты советской молодежи 1930-х гг.: склонность к прямолинейным оценкам, отказ от рефлексии.
Сказать всю известную ему правду о войне Некрасов в те годы не мог, а образ «рефлектирующего» героя потребовал бы включения в текст определенных (диктуемых государственной пропагандой) идеологических и политических оценок. Писатель чутко уловил границы, в пределах которых керженцевское видение войны остается художественно и исторически убедительным. Выбранный автором психологический тип литературного героя-повествователя делал художественно оправданным отсутствие в тексте различного рода идеологизированных рассуждений и позволял уберечь повествование от ложной патетики и героики.
Повесть «В окопах Сталинграда» открыла новую страницу в русской литературе о войне. Когда спустя десять-пятнадцать лет о себе заявит «лейтенантская проза», ее авторы прямо укажут на преемственную связь с некрасовскими «Окопами Сталинграда».
Повести Некрасова «В родном городе» (1954), «Кира Георгиевна» (1961) в художественном отношении уступают повести «В окопах Сталинграда». Но критике они подвергались прежде всего потому, что в них автор обращался к «больным» вопросам своего времени, анализировал те психологические проблемы, с которыми сталкивались возвращающиеся домой фронтовики. Рассказы 1950‒1960-х гг. «Рядовой Лютиков», «Сенька», «Судак» и др. вызвали недовольство новым для того времени образом фронтовика – «негероического героя». Помогло Некрасову то, что он был лауреатом Сталинской премии (премию присудили за повесть «В окопах Сталинграда»): его критиковали, но печатали. Так длилось до 8 марта 1963 г., когда Н.С. Хрущев раскритиковал некрасовские очерки «По обе стороны океана», заявив о неуместности пребывания такого писателя в партии. Выступлению Хрущева предшествовала «разоблачительная» статья в «Известиях» – «Турист с тросточкой».
После отставки Хрущева Некрасова вновь стали печатать. Но в 1969, когда он позволил себе выступить в день 25-летия расстрела евреев в Бабьем Яру, вновь начались преследования: в 1972 г. его исключили из партии, а в 1974 г. был 42-часовой обыск с изъятием книг, писательского архива. Фронтовик Некрасов был оскорблен происходящим: обыском, попыткой запугать его, – и воспринял эту акцию как знак недоверия государства к своему гражданину. Он уезжает за границу.
В эмиграции Некрасов активно работал на радио «Свобода», был заместителем главного редактора журнала «Континент». В этот период им написаны «Записки зеваки», «Взгляд и нечто», сборник эссе «По обе стороны стены», «Из дальних странствий возвратясь», «Маленькие портреты», «Саперлипопет, или Если б да кабы, да во рту росли грибы…», «Маленькая печальная повесть». Одним из самых заметных явлений в эмигрантский период был выход в свет сборника «Сталинград», куда вошли написанные в России произведения Некрасова, посвященные Великой Отечественной войне.
В основе поэтики Некрасова «мемуарность», понимаемая в широком смысле этого слова; эта особенность творческой манеры писателя проявляется на всех уровнях повествования – от жанра до стиля. Выбирая форму, автор отдает предпочтение повести, рассказу, эссе, позволяющим существовать на границе между художественной и документально-публицистической литературой. Некрасов усиливает эффект достоверности, используя пронзительный лиризм и одновременно максимально объективируя повествование. Соединившись, эти два начала формируют стиль, близкий к мемуарно-документальному.
Новые черты некрасовской эссеистической прозы эмигрантского периода являются развитием того, чем характеризовались его очерки 1950–1960-х гг. («Первое знакомство», 1958; «По обе стороны океана», 1962; «Месяц во Франции», 1965). Е. Эткинд писал, что в «Записках зеваки» (1975) написаны в стилистике «свободного размышления, перелетающего от темы к теме, от одного воспоминания к другому, от впечатления к наблюдению, от малого к значительному и снова к ничтожно малому, – одним словом, вольного размышления, не подчиненного никакой сюжетной условности и отражающего лишь внутреннюю логику рассказчика», и книги-эссе Некрасова можно характеризовать как художественную форму самоанализа
В некрасовской прозе, наряду с тенденцией к документализации повествования, существует и другая – утверждение права писателя на «волюнтаристическое» отношение к фактам. Впервые в рассказе 1965 г. «случай на Мамаевом кургане» Некрасов использует фантастику, превращая рассказ о реальном событии в необычайное, фантастическое приключение, когда в землянке на Мамаевом кургане встречаются реальные люди и вымышленные персонажи книги «В окопах Сталинграда», обретшие облик героев фильма «Солдаты», киноверсии данной повести. В повести «Саперлипопет, или Если б да кабы, да во рту росли грибы…» (1983) совмещение мемуарно-документального и вымышленного становится художественным приемом исследования исторического прошлого, обыгрывания разных вариантов судьбы писателя в предлагаемых историей обстоятельствах. В этой повести Некрасов, смешивая реальный и вымышленный планы повествования, показывает: любой из вариантов судьбы русского писателя в современную эпоху драматичен, что определяется социально-политическими и социально-психологическими факторами. Отсюда и его вывод: «Нет, все сложилось так, как и должно было сложиться. Ни на что не сетую, ни на что не жалуюсь», – но чуть ниже он говорит «хотел бы сказать, живу и не тужу. Нет, тужу. И очень тужу. Стоит ли расшифровывать по ком или о чем? По-моему, и так ясно. Вот если бы да кабы... Но это уже не о прошлом, о будущем, саперлипопет!»
В последнем своем произведении – «Маленькой печальной повести» (1986) – Некрасов обращается к судьбе поколения 1970-х гг. и к самой тяжелой для него теме – теме предательства. Он использует ту же форму повествования, что и в повестях «В родном городе», «Кира Георгиевна» и ряде рассказов: повествование ведется от третьего лица, – но соотношение повествователя и героев здесь иное. Некрасову удается добиться органичного синтеза двух планов – персонажа и автора-повествователя: автор выступает и как всезнающий повествователь, и как «летописец», находящийся рядом со своими героями. Изображая вымышленных персонажей, Некрасов проводит их через те же жизненные коллизии, которые организуют сюжетный план его автобиографических произведений. В текст повести органично входит монолог автора об отъезде, о расставании с друзьями – появление его аргументировано позицией повествователя, его отказом подводить какие-либо итоги: «Ах, как хочется подвести какой-то итог. Разобраться в том, кто из этой тройки выиграл, кто проиграл, кому посчастливилось, кто из них, в конце концов, оказался победителем в битве за жизнь, свободу, правду и т.д . Но нет, не мне, бесстрастному летописцу, судить об этом, делать прогнозы. Уклоняюсь. Подождем».
Объясняя определение «печальная» в заглавии произведения, Некрасов говорит о разобщенности людей, вызванной не только политическими, но и духовно-нравственными причинами: «И маленькая моя повесть печальна потому, что если между двумя из моих друзей воздвигнута берлинская стена, то двоих других из этой троицы разделяет только вода, только Атлантический океан... Нет, не только океан, а нечто куда более глубокое, значительное и серьезное, что и побудило меня назвать свою маленькую повесть печальной». Этой печальной действительности автор может противопоставить лишь свое право на свободный вымысел, и в повести появляется – как возможность другого варианта судеб героев – телеграмма из-за океана от раскаявшегося друга: «Срочно вылетай тчк расходы оплачиваются тчк телеграф 998 пятая авеню мне тчк целую жду тчк Сашка». Такой финал, кажущийся надуманным, противоречащим логике повествования, по сути дела, является закономерным итогом – не самой повести, а того диалога «о времени и о себе», который вел Некрасов со своим читателем на протяжении сорока лет.
Соч.: В окопах Сталинграда: повесть, рассказы. М.: Эксмо, 2007; В окопах Сталинграда. [предисл. В. Кардина]. М.: Панорама, 2000; Маленькая печальная повесть: проза разных лет. М.: Известия, 1991; По обе стороны океана; Записки зеваки; Саперлипопет, или Если б да кабы, да во рту росли грибы. М.: Худож. лит., 1991; Записки зеваки: Роман. Повести. Эссе [предисл. Е. Эткинда]. М.: Слово, 1993.
Лит.: Кардин В. Где зарыта собака? Полемические статьи 60–80-х. М.: Советский писатель, 1991; Кондырев В. Всё на свете, кроме шила и гвоздя. Воспоминания о Викторе Платоновиче Некрасове. Киев; Париж. 1972–1887; Лунгина Л. Свободный человек: [воспоминания о Викторе Некрасове] // Огонек. 2009. № 16. С. 54–56; Пустовая В. Человек с ружьем: смертник, бунтарь, писатель: [о «военной» прозе на примере творчества О. Ермакова, З. Прилепина, Д. Гуцко и др.] // Новый мир. 2005. № 5. С. 151–172.