Вклад русской эмиграции «первой волны» в Англии (1910–1930-х гг.)
   в дело сближения национальных культур:
   двухсторонние творческие контакты, переводы,
   редакционно-издательская и академическая деятельность

Важным фактором, во многом облегчившим восприятие, оценку и освоение русской и советской литературы англоязычными русистами в Великобритании (в 1920–1930-е гг.) и в США (в 1940–1960-е гг.), явилась русская эмиграция первой, а затем и второй волны. Литераторы и критики русского зарубежья максимально способствовали сохранению и популяризации русской духовной культуры и литературы в этих странах и одновременно сближению русской эмиграции с англо-американским социумом и национальной культурой. В основе этого сближения прежде всего тесные творческие контакты представителей русской эмиграции с литераторами и критиками Великобритании и США, их совместная кропотливая работа над переводами произведений русской литературы на английский язык, обширная и разнообразная редакционно-издательская и преподавательская деятельность, что способствовало появлению в 1960–1970-е гг. целой поросли молодых русистов в этих странах.

Хотя по своим масштабам русская эмиграция в Англии не может сравниться с такими мощными по своему значению и влиянию центрами русского зарубежья, как Берлин в начале 1920-х гг., Париж в 1920–1930-е гг. или довоенная Прага, а позднее Нью-Йорк в 1940–1960-е гг., она внесла в период между двумя войнами (1920–1940-е) неоценимый вклад в культурное сближение с английской литературной элитой, что в дальнейшем вылилось в масштабную популяризацию русской литературы на Западе и ее стремительное проникновение в культурное сознание англичан.

Одним из самых известных русских литераторов-эмигрантов в Англии был потомок древнего княжеского рода Д.П. Святополк-Мирский – литературный критик, историк литературы, редактор литературных и политических изданий и видный идеолог евразийского движения. По окончании Петербургского университета, где он получил блестящее гуманитарное образование, в связи с политическими событиями в России Святополк-Мирский принимает активное участие в Гражданской войне на стороне Деникинской армии, а после ее поражения через Константинополь попадает в Грецию – в Афины, где создает серию очерков о русской литературе на английском языке, которым он в совершенстве владел, под заголовком «Письма» («Letters»). Им предпослан краткий аналитический обзор традиций русской литературы XIX в. в их эволюции.

В 1920 г. эти очерки были отправлены в Англию и опубликованы там в журнале «The London Mercury» под заголовком «Russian Letters». За этим успешным начинанием Д. Мирского как исследователя русской литературы последовал его переезд в Лондон в 1921 г., где он уже лично познакомился с редактором этого журнала Дж. Сквайром (J.C. Squire), который, продолжив сотрудничество с талантливым автором, предложил ему темы статей, чтобы тот мог в дальнейшем печататься и в других английских литературно-критических журналах: «The Literary Review», «The Contemporary Review», «The Outlook», «The Times Literary Supplement» и др., чем он успешно и воспользовался. Более того, стараниями своих давних английских знакомых, специалистов по русской литературе М. Бэринга (М. Baring) и Б. Пэрса (В. Pares), Святополк-Мирский сразу же получил место преподавателя в Школе славянских исследований Королевского колледжа (School of Slavonic and East European Studies of King’s College) Лондонского университета, созданной Б. Пэрсом, а начиная с 1922 г. – и в самом колледже. В Англии он развивает бурную просветительскую и научную деятельность: читает публичные лекции о Пушкине, Блоке, Лескове и других авторах, пишет многочисленные статьи и рецензии как для английской, французской, так и для русской зарубежной прессы. Так, в журнале «The Slavonic Review» («Славянское обозрение») под ред. Б. Пэрса благодаря его инициативе были опубликованы произведения русских писателей, поэтов и философов: И.А. Ильина, И.О. Лосского, С.Н. Булгакова, Н.А. Бердяева и других – в переводе на английский язык.

За два года (1925–1927) Святополк-Мирский выпустил в свет четыре выдающихся исследования о русской литературе: «Modern Russian Literature» (1925) – книгу о современной русской литературе, расширив ее содержание в 1926 г. изданием труда «Contemporary Russian Literature: 1881–1925», а год спустя (в 1927 г.) опубликовал «А History of Russian Literature from the Earliest Times to the Death of Dostoevsky: 1881» – «Историю русской литературы с древнейших времен до 1881 г., года смерти Ф.М. Достоевского». В 1926 г. была издана его книга «Pushkin», которая до сих пор считается лучшим введением в изучение творчества великого русского поэта на английском языке. Благодаря выходу в свет этих трудов на английском языке Д. Мирский снискал себе имя и славу выдающегося историка русской литературы не только в Англии, но и в Европе. В 1960–1970-е гг., после множества переизданий, эти исследования были переведены на европейские языки, а его «История русской литературы» до сих пор рассматривается критиками как идеальный образец для создания в других странах истории национальной литературы.

Отечественная исследовательница О. Казнина в своей содержательной и информативной книге «Русские в Англии» отмечает, что в Англии в 1920-х гг. Д. Мирский был главным посредником между английской и русской литературой, «неким звеном в цепи англо-русских и русско-европейских литературных связей», поскольку его труды формировали представление о русской литературе не только читателей, но и писателей: В. и Л. Вульфов, Д.Г. Лоуренса, К. Мэнсфилд, Э.М. Форстера и др. [Казнина 1997: 122].

Действительно, в то время многие английские писатели испытывали особый, необыкновенно острый интерес к русской литературе и искусству. Так, в своем частном издательстве «The Hogarth Press» чета Вульфов в начале 1920-х гг. решила опубликовать ряд произведений русской литературы в переводе на английский язык. Они брали уроки русского языка у леворадикального русского эмигранта С.С. Котелянского, который жил в Лондоне начиная с 1911 г. (по настоянию своей матери, опасавшейся за его судьбу в России). Котелянский оказался также и талантливым переводчиком: несмотря на недостаточно глубокое владение английским языком, он вначале набрасывал черновой перевод, оставляя лакуны для вариантов соавторства, а Л. Вульф перелагал этот своеобразный язык на «Royal English» – «королевский английский». Таким образом были изданы записные книжки А.П. Чехова с приложением воспоминаний о нем М. Горького, рассказы Бунина, книга воспоминаний М. Горького о Л. Толстом и другие произведения. Вместе с В. Вульф Котелянский перевел автобиографию С.А. Толстой «Моя жизнь» (1922), исповедь Ставрогина, первоначально не вошедшую в роман Достоевского, и др. Всего в этом издательстве было опубликовано 15 переводов русских книг, в том числе «Тьма» Л. Андреева, «Житие» Аввакума, «Зависть» Ю. Олеши, несколько сборников рассказов И. Бунина, который в 1934 г. стал Нобелевским лауреатом, чему, возможно, способствовали и переводы его произведений на английский язык. В. Вульф постоянно писала рецензии на новые переводы произведений русских писателей: именно они легли в основу ее статей о русской литературе.

Главные литературно-критические работы, написанные В. Вульф: «Современный роман» («Modern Fiction», 1919) и «Этапы развития романа» («Phases of Fiction», 1929), – основаны на глубоко прочувствованном ею знании произведений русских писателей. В своем творчестве В. Вульф испытала влияние Толстого, Достоевского и Чехова и в статьях представила объективный анализ художественного метода этих трех «великих русских». Так, в своем эссе «Современный роман» она прямо говорит о благотворном воздействии русской литературы на литературу английскую, о ее удивительной глубине и духовности. Именно в это время английские литераторы начинают постигать и изучать влияние духовных ценностей русской литературы на английскую читательскую аудиторию, а затем и на английскую литературу.

Другой известный английский писатель Д.Г. Лоуренс, горячо любивший и высоко ценивший русскую литературу, тоже работал над переводами произведений русских писателей вместе с С.С. Котелянским, стараясь как можно глубже проникнуть в художественный текст. В 1927–1929 гг. они перевели «Уединенное» и «Опавшие листья» В.В. Розанова, в предисловии к которым писатель характеризует русский тип мышления и осмысливает «загадочный русский характер», столь отличный от европейского. В 1921 г. им удалось создать блестящий перевод выдающегося рассказа И. Бунина «Господин из Сан-Франциско», талант которого Д.Г. Лоуренс очень высоко оценил и даже испытал его влияние как писатель.

Воспоминания М. Горького о Леониде Андрееве в совместном переводе Котелянского с английской писательницей К. Мэнсфилд, в творчестве которой явно ощутимы чеховские традиции, вышли в журнале «Dial» в 1924 г., а письма и дневник А.П. Чехова – в журнале «Athenaem». Кроме того, Котелянский перевел записные книжки Чехова, переписку Ф.М. Достоевского с женой, мемуары русских писателей и др., всего более 30 книг, внеся свой личный вклад в популяризацию русской литературы в Англии. Критики признают, что его переводы, особенно доведенные до совершенства носителями английского языка, по качеству были не хуже, чем, например, выдающиеся переводы собраний сочинений классиков русской литературы (Толстого, Тургенева, Достоевского, Чехова), выполненные англичанкой К. Гарнет. Таким образом, «почтовые лошади просвещения», как метко А.С. Пушкин охарактеризовал гуманитарную деятельность переводчиков в развитии цивилизаций, внесли значимый вклад в популяризацию достижений русской классической и современной литературы в англоязычной и – шире – в европейской среде. Надо сказать, что статьи Д. Мирского о русской и английской литературе тоже не ограничивались публикациями в Туманном Альбионе – они появлялись в литературной периодике Германии и Франции, а также во всех ведущих периодических изданиях русской эмиграции: журнале «Современные записки» (Париж), газетах «Звено» и «Дни», в журналах «Воля России» (Прага) и «Благонамеренный» (Брюссель). Он также писал статьи о современной английской и американской литературе, причем некоторые из них даже публиковались в советской России в журнале «Современный Запад» в 1923 г.

Мирский постоянно посещал зарубежные центры русской эмиграции с целью расширения литературных контактов и получения новых публикаций: Париж, Берлин, Прагу, Брюссель. Под его воздействием англичане и европейцы воспринимали русскую литературу XX в. как единую, без разделения на эмигрантскую и советскую, поскольку он писал и о творчестве советских писателей: Б. Пильняка, Вс. Иванова, И. Бабеля, М. Горького, которые, по его мнению, достигли очень многого в художественной сфере. Так, в докладе «Культура смерти в русской литературе» (1926) Мирский заявил, что вся русская предреволюционная поэзия развивает тему смерти, в то время как произведения М. Цветаевой, Б. Пастернака, В. Маяковского проникнуты жизнеутверждающим пафосом.

Некоторые подобного рода статьи Мирского даже были расценены эмигрантами как прямая апология советского строя. Встреча в Сорренто с М. Горьким весной 1928 г. оказалась ключевым моментом всей его жизни: Мирский написал книгу о Ленине и вступил в компартию Великобритании. Надо сказать, что в это время коммунизм вошел в Англии в моду и получил распространение даже в аристократических кругах. В 1932 г. в газете «Morning Post» Мирский был назван «коммунистическим агитатором», после чего ему пришлось оставить должность в Лондонском университете.

В поисках его преемника Б. Пэрс столкнулся с большими трудностями. Он обратился с предложениями к некоторым русским эмигрантам, которых лично знал, однако они не имели университетского образования, как Мирский, а их знание русской литературы было ограничено рамками гимназической программы. Положение постепенно стало меняться с прибытием в Англию «детей эмиграции» – выдающихся молодых людей, таких как Сергей Коновалов (1899–1982), Владимир Набоков (1899–1977), Глеб Струве (1898–1985) и Евгений Винавер (1899–1979). Вскоре после Первой мировой войны они закончили Кэмбридж либо Оксфорд и по праву заняли ведущее место в академических кругах, литературе и литературной критике.

Переезд Мирского в Россию совпал с триумфальным возвращением М. Горького, который в течение четырех лет (до самой смерти) всячески опекал Мирского, вовлекая его в работу по истории фабрик, заводов, строительству Беломорско-Балтийского канала и т.д. Но он продолжал писать и об английском и европейском модернизме, о творчестве как советских авторов, так и современных английских (о Киплинге, Джойсе, Олдингтоне, Эллиоте и др.). После смерти Горького в 1936 г. лишенный защиты Мирский в 1937 г. был объявлен в центральной литературной прессе троцкистом, арестован, обвинен в связях с разведслужбой Великобритании и даже подготовке английских шпионов в Школе славянских исследований, где он когда-то преподавал. Он умер в лагере под Магаданом 6 сентября 1939 г.

Другой русский литератор Г.П. Струве (1898–1985), сын известного в России политического деятеля П.Б. Струве, детские годы провел с отцом за границей (в Швейцарии, Германии, Франции), где тот находился в эмиграции. Вернувшись в Россию во время Первой мировой войны, он, как и Мирский, принял решение участвовать в ней в качестве добровольца, а после революции 1917 г. вступил в Добровольческую армию генерала Алексеева. В конце 1918 г. вслед за отцом он покинул Россию, перейдя финскую границу, а в 1919 г. оба они оказались в Англии, где весной 1922 г. Г. Струве закончил Оксфордский университет, получив степень бакалавра по кафедре современной истории. После этого он жил в Праге, Берлине, Париже, где вместе с отцом активно сотрудничал в издании ведущих эмигрантских газет и журналов. Там он публиковал статьи на политические и литературные темы: писал о И. Бунине, В. Набокове, М. Алданове, Н. Берберовой, Б. Пильняке, И. Эренбурге и других авторах русского зарубежья, а во французской прессе – о современных английских писателях и поэтах. В 1932 г. ему предложили должность лектора в Школе славянских и восточноевропейских исследований Лондонского университета (вместо оставившего этот пост Д.П. Мирского). Его первые лекции были посвящены творчеству И. Бунина, В. Набокова-Сирина, Е. Замятина, Л. Леонова. Наряду с чтением лекций, в том числе и публичных (в Славянском клубе в Оксфорде и др.), он писал статьи для английских и эмигрантских газет и журналов, английской академической периодики о советской литературе и литературе эмиграции. В 1935 г. он издал свой курс лекций «Soviet Russian Literature» – «Русская литература при Советах», дополненное переиздание выходило в 1944 и 1946 г., а позже монографию «Twenty Five Years of Soviet Russian Literature (1918–1943)» – «25 лет советской литературы (1918–1943)».

Во время Второй мировой войны он продолжал преподавательскую деятельность уже в Оксфорде, куда была переведена часть Школы славянских исследований, работал на радиостанции, где возглавил русский отдел. В 1946 г. он был приглашен для работы в Калифорнийский университет в Беркли (США). В 1956 г. в Издательстве имени А.П. Чехова (Нью-Йорк) вышла его самая известная книга «Русская литература в изгнании: опыт исторического обзора зарубежной литературы», представляющая собой информативный историко-литературный труд и справочник по истории русского зарубежья, который до сих пор востребован на Западе.

В силу своих возможностей он постоянно оказывал разнообразную помощь русским эмигрантам – собратьям по перу: устраивал их вечера, осуществлял переводы их произведений, писал о них статьи, популяризируя их творчество не только в эмигрантских, но и во французских и английских журналах («Le Mois», «Slavonic Review» и др.).

В лондонский период и в последующие годы Струве занимался и активной деятельностью по изданию в странах Европы и Америки произведений русской литературы XIX–XX вв. Так, в Лондоне в 1933 г. и затем в 1946 в двух издательствах вышел сборник рассказов И. Бунина на английском языке «The Well of the Days», a в США антология «Сто лет русской прозы и поэзии: от Пушкина до Набокова» («A Century of Russian Prose and Verse: from Pushkin to Nabokov»; Berkely, 1967), аннотированная библиография В. Белинского («A Belinsky Centenary Bibliography: An annotated list of 1948 publ. / Comp. by G.L. Struve», 1949). Одновременно он перевел на русский язык стихотворения Р.-М. Рильке, «Скотский хутор» Дж. Оруэлла (совместно с женой – поэтессой М. Кригер). В 1971 г. в США вышло новое издание его книги о советской литературе «Russian Literature Under Lenin and Stalin: 1917–1953» (Oklahoma, 1971; «Русская литература при Ленине и Сталине: 1917–1953»). Вместе с тем в течение всей жизни Струве серьезно занимался и творчеством Пушкина. Участвуя в подготовке Пушкинских дней к столетию со дня гибели поэта в 1937 г., он напечатал ряд статей о его творчестве, в том числе и о неизвестных рукописях поэта, обнаруженных им в библиотеке Британского музея. Библиография трудов Г. Струве составила солидную, весьма объемную брошюру.

Особенно действенную, постоянную помощь Г. Струве оказывал В. Набокову (1899–1977), который вместе со своими родителями оказался в эмиграции в Англии в мае 1919 г., где осенью поступил в Тринити-колледж (Trinity College) Кембриджского университета, который закончил в июне 1922 г. по специальности французская и русская литература, получив степень бакалавра второго класса. После этого он переезжает в Берлин к своим родителям, а затем в Париж. Набоков сотрудничает во многих эмигрантских изданиях, где публикует свои стихи и романы, переводы классиков французской и английской литературы («Николка-Персик» – в 1922 г., «Аня в стране чудес» – в 1923 .), затем, движимый желанием получить работу преподавателя университета в Англии, а позже в США, вновь прибегает к протекции Г. Струве, который неустанно популяризировал его творчество: публиковал рецензии на его стихи и прозу в изданиях русского зарубежья, а также во французском журнале «Le Mois», перевел и опубликовал в лондонских журналах его рассказы «Возвращение Чорба» и «Пассажир», нашел для переведенного самим Набоковым романа «Отчаяние» английского редактора-стилиста. В результате роман вышел в Лондоне в 1937 г., и Набоков получил за него приличный по тем временам гонорар в 45 долларов. Таким образом, Г. Струве во многом способствовал известности Набокова в Англии, где в 1934 г. в «Славянском обозрении» («Slavonic Review») вышла его статья «Владимир Сирин» с высокой оценкой творчества писателя. К сожалению, ни преподавательской, ни редакционно-издательской должности в Англии Набоков так и не дождался и был вынужден просить влиятельных знакомых (М.И. Ростовцева, И.А. Бунина, Н.А. Бердяева и того же Г.П. Струве) способствовать его переезду в США, что и произошло в 1940 г.

Помимо русских эмигрантов, важную роль в развитии культурных и литературных связей между Россией и Великобританией в эти годы сыграли и сами англичане – знатоки русской культуры и русского языка, которым довелось жить и работать в России в качестве корреспондентов газет до и после революции 1917 г., например Гарольд Вильямс (Harold Williams, 1876–1928). Уроженец Новой Зеландии, он, заинтересовавшись учением Л. Толстого, выучил русский язык, что для него не составило большого труда, поскольку он был талантливым полиглотом (знал 50 языков, в том числе даже полинезийский), и, оказавшись в России в 1904 г., сразу же отправился в Ясную Поляну. Г. Вильямс воспринимал Л. Толстого как великого реформатора христианства и в первую очередь очень высоко отзывался о его религиозно-философских произведениях. В эти годы (1904–1908) он работал корреспондентом лондонской газеты «Mancher Guardian», где в 1905 г. опубликовал свое интервью с Л. Толстым. Затем начиная с 1908 г. он отправлял свои корреспонденции об англо-российских отношениях в лондонскую газету «Morning Post», а с 1914 – в «Daily Chronicle», прекрасно ориентируясь в развернувшейся в эти годы политической борьбе в России. Результатом его наблюдений стала поразительная по своей глубине и объективности книга «Россия русских» («Russia of the Russians», 1914), в которой он провидчески оценил русский большевизм как «злую карикатуру» на социалистические теории Запада, одновременно справедливо отметив и кризис западной цивилизации. Говоря о русской литературе, которую он великолепно знал, критик писал, что она «поражает своей оригинальностью в выборе тем и подходе к ней, несмотря на то что в ней есть отзвуки всех европейских литератур», при этом она истинно национальна и «раскрывает русские движения души, русские настроения и устремления» [Казнина 1997: 101].

Жена Вильямса А.В. Тыркова, оказавшаяся в 1918 г. вместе с супругом в Англии, попыталась объяснить английской читательской публике суть и истинный характер русской революции в книге «От свободы к Брест-Литовску. Первый год революции», которая вышла в Лондоне в 1919 г. на английском языке. Однако к ее негативным оценкам русского коммунизма в Англии стали прислушиваться только в конце 1920-х гг.

Дом Тырковой и Вильямса в Лондоне стал одним из наиболее гостеприимных центров культурного сближения русских и англичан. Тыркова основала журнал «Русская жизнь», где публиковались статьи о литературе и искусстве. Кроме того, она активно помогала многим русским писателям-эмигрантам, поддерживала их морально и материально, в частности М.А. Ремизова и его жену. Она помогла И.С. Шмелеву организовать издание «Солнца мертвых» на английском языке; при ее участии в Лондон смогли приехать Б.К. Зайцев, М.И. Цветаева, Н. Тэффи, И.А. Бунин, которому был устроен великолепный прием в «Русском доме». Тыркова написала подробную биографию А.С. Пушкина в двух томах (Париж, 1929; 1948), а также увековечила память своего безвременно скончавшегося супруга книгой «Щедрый даритель: жизнь Гарольда Вильямса» («Cheerful Giver. The Life of Harold Williams»; London, 1935).

Другим крупным специалистом по России и русской литературе был корреспондент газеты «The Morning Post» Морис Бэринг (Maurice Baring, 1874–1945), который много лет провел в нашей стране и при этом написал о ней более десяти книг (воспоминания, наблюдения, несколько романов, рассказы, стихотворения, пьесы, а также создал целый ряд исследований о русской литературе). Наиболее ценные из них – «Landmarks in Russian Literature» («Вехи русской литературы», 1910; перевод на русский язык – 1913 г.), «Аn Outline of Russian Literature» («Очерк истории русской литературы», 1914), антология «The Oxford Book of Russian Verse» («Оксфордская книга русской поэзии», 1924), получившие очень высокую оценку Д.П. Святополк-Мирского, выделившего этого автора из числа других русистов как поразительно «яркое и отрадное» явление.

Бэринга отличала редкая восприимчивость к явлениям в культурной жизни других стран, особенно в России. Он первым из англичан понял значение творчества А.С. Пушкина и Ф.М. Достоевского для русской и мировой литературы, оценил особую роль МХАТа в современной театральной жизни России и в его постановке чеховских пьес. Он в какой-то степени способствовал зарождению непреходящей моды на Чехова в Англии и в английском театре. В России он ценил естественность в отношениях между людьми, духовность, искреннюю религиозность, не искаженную цивилизацией, как на Западе.
Таким образом, в межвоенный период в Великобритании появляются первые серьезные научные исследования о русской литературе в специализированных научных журналах и сборниках статей, а также монографические работы. Однако круг английских русистов оставался довольно узким, а научный охват самого предмета изучения был явно недостаточным. Ситуация меняется с появлением на ниве русистики литераторов и критиков русской диаспоры: Д.П. Мирского, Г. Струве, В. Набокова, С. Коновалова, Е. Винавера, которые заняли свое место в академических кругах благодаря глубокому знанию русской и европейских литератур, литературных направлений и современных тенденций развития. Их научная и преподавательская деятельность стала краеугольным камнем, обеспечившим становление и развитие английской, а затем и американской русистики.

Литература

Казнина О.А. Русские в Англии. Русская эмиграция в контексте русско-английских литературных связей в первой половине ХХ века. М.: Наследие, 1997. 416 с.