Московский «научно-литературный и критико-библиографический» ежемесячник. 1904–1909.

В обращении «К читателям», опубликованном в № 1, основатели журнала изложили свою программу. Заявлено было о стремлении к беспристрастности в оценке «художественного создания независимо от своего согласия или несогласия с идеями автора». Но при этом редакция предполагала первостепенное внимание уделить «тому знаменательному движению, которое под именем “декадентства”, “символизма”, “нового искусства” проникло во все области человеческой деятельности. “Весы” убеждены в том, что “новое искусство” – крайняя точка, которой пока достигло на своем пути человечество, что именно в “новом искусстве” сосредоточены все лучшие силы духовной жизни земли, что, минуя его, людям нет иного пути вперед, к новым, еще высшим идеалам».

Руководители журнала, а среди них первое место принадлежало Брюсову, предполагали ограничиться печатанием статей по вопросам искусства, науки и литературы, как теоретических, так и монографических, сознательно исключив из своей программы «все создания творческой литературы» (этот принцип вскоре был нарушен).  Планировался раздел хроники, где должны были освещаться театральные представления, концерты, выставки. В числе сотрудников назывались К. Бальмонт, Ю. Балтрушайтис, В. Брюсов, А. Белый, М. Волошин, Вяч. Иванов, петербуржцы Д. Мережковский, Н. Минский, П. Перцов, В. Розанов, Ф. Сологуб. В отделе библиографии и хроники должны были участвовать Л. Батюшков (теософия), А. Блок, В. Владимиров (художественные выставки), В. Каллаш (история русской литературы), К. Коровин (художественные выставки), Н. Лернер, А. Миропольский (эзотеризм и спиритизм), С. А. Поляков (языковедение), Г. Попов (математика). С. Рафалович (театр), В. Ребиков (музыка), А. Ремизов, И. Рачинский (музыка) и др. Оформлен был первый номер Л. Бакстом, К. Сомовым, Н. Клодтом, М. Волошиным и Н. Филянским. Многое из заявленного не было осуществлено, что не помешало новому изданию стать ведущим печатным органом русского символизма.

История журнала завершилась в 1909. К этому времени ушел со своего поста редактора В. Брюсов, который стал руководить литературным отделом «Русской мысли». Прощаясь с читателями, редакция подробно разъяснила причины приостановки издания и дала краткий очерк истории журнала. Причина прекращения «Весов» не внешняя, а внутренняя: поставленная перед изданием цель – совершить идейный переворот в культурном сознании – достигнута. За время существования «Весов» произошли существенные изменения в составе редакции, изменилось миросозерцание руководителей журнала, хотя и в самом начале пути, и на всех этапах его сущестования была разница между членами «идейной группы, сконцентрированной около “Весов”»: «между крайним эстетизмом раннего Бальмонта, между индивидуалистическими по сущности и классическими по форме созерцаниями В. Брюсова, универсальным дионисизмом Вяч. Иванова, крайне подчеркнутым мистицизмом З. Гиппиус, романтическими стремлениями А. Блока, синтетическим ницшеанством А. Белого и крайним бодлеризмом позднее примкнувшего к “Весам” Эллиса». Общей для всех была уверенность в том, что, минуя символизм, невозможно идти вперед.

«Весы» выполняли важную просветительскую роль и помогли обществу преодолеть «мертвящее влияние материализма в науке, позитивизма в философии и натурализма в искусстве». Журнал занимался не только проповедью, но и выращивал новые таланты – общепризнанных теперь теоретиков символизма, писателей и поэтов, получивших широкую известность, но впервые опубликовавших свои произведения в «Весах». Журнал способствовал, с одной стороны, появлению новых символистских изданий («Искусство», «Золотое руно», «Перевал»), связанных с ним, несмотря на споры идейного характера, преемственной связью. С другой стороны, сами «Весы» выступили как достойный преемник «Северного вестника», «Мира искусства», «Нового пути», сохранив в годы «всеобщего шатания и распада» заветы своих предшественников.

Закрытие журнала, подчеркнула редакция, не означает, что настал конец символизму: «Цель достигнута <...> Растут иные цели!» В то же время завершение издания явилось подтверждением тех опасений, которые высказывались многими символистами и близкими этому направлению литераторами. Годы реакции стали серьезным испытанием для деятелей нового искусства и проверкой разработанной ими философии искусства.