Музыкальный альманах. М.: Изд-во «Бетховенской студии». 1914. 197 с.

Редакция: Г. Ангерт, Е. Шор.

Содержание: Пролог. – Сабанеев Л. Обзор музыкальной жизни 1913 г. – Ланц Г. Философия музыки. – Шмулер А. Наш Чайковский. – Ангерт Г. О восприятии музыкально-прекрасного. – Шлецер Б. Принцип формы и содержания в музыке. – Аргамаков К. Искусство импровизации. – Шор Е. Концерт. – Шор Д. Несколько мыслей о современной педагогии. – Розенов Э. Основы фортепианной техники в современной музыкальной педагогии. – Шенберг А. Проблемы преподавания искусства. – Витт В. Авторское право на музыкальные произведения.

Небольшой, по формату напоминающий нотный сборник, альманах открывается «Прологом», где лаконично охарактеризовано плачевное состояние современной русской музыкальной жизни и определены задачи, которые ставят перед собой авторы: «В русской музыкальной жизни ночь безмолвия. Зыблется безбрежное море звуков – нет маяков, пламенеющих мыслью. Лишенные исхода, гибнут идеи. Заполнить пробел музыкальной жизни, создать книгу, в которой мог бы высказаться – независимо от своего направления – мыслитель о музыке, – вот наша цель. В огромном храме искусства наш альманах – только часовенка. Пусть соберутся в ней все верующие и неверные, лишь бы не равнодушные. Перед святым, незримым ликом благословеньем и проклятьем зажжем лампаду».

Заявление это было встречено саркастической рецензией Э. П. Бика «Девяносто шестая проба», опубликованной в «Трудах и днях» (1916, тетр. 8): «В нем [Прологе] всего десять строчек, но они весьма энигматичны: с одной стороны, редакторы желают сделать альманах “маяком, пламенеющим мыслью”, с другой стороны, “наш альманах – только часовенка”. Как видит читатель, получается нечто современное и усовершенствованное: портативный и удобный в дороге маяк-часовенка». Невысоко оценивает Э. Бик вошедшие в альманах статьи: «Пустяки и глупости понапечатаны в часовенке-маяке потрясающие, каждая статья тупее своей предыдущей и последующей. Зрелище, достойное поистине умиленных рыданий». Достаточно сдержан Бик в оценке открывающей альманах статьи Л. Сабанеева, которая включает не только обзор русской музыкальной жизни, но и некоторые теоретические рассуждения, в частности о том, в каких формах проявляется музыкальная стихия.

Установив наличие трех форм: активное творчество, исполнение и восприятие, Сабанеев начинает анализ с «творческих проявлений», так как эта форма представляется ему более сложной, неуловимой и капризной, нежели другие две, и к тому же творческие проявления «глубже отражают в себе настроения данного момента». Сабанеев обращает внимание на сложность поставленной задачи, объясняя это тем, что анализируемый им период отличается крайней неустойчивостью: «Мы переживаем один из периодов крайнего обострения направлений, период смешения музыкальных языков…» – пишет он. Но переживаемый русским музыкальным искусством кризис – этап «брожения, формировки» – свидетельствует и о том, что из Западной Европы, которая «спит», «фактическая гегемония в творчестве уже не переходит, а перешла к России». Серьезным обоснованием права на гегемонию он считает Скрябина, краткая характеристика творчества которого содержится в статье. Попутно Сабанеев отмечает, что исполнение в значительной мере отстает от музыкального творчества, и Скрябин является едва ли не единственным исполнителем своих музыкальных сочинений. Обращается он к творчеству «русского Брамса» – Н. Метнера, представителя музыки «ретроспективной», в отличие от Скрябина. Дана оценка «воинствующему искусству» Стравинского (балет «Весна Священная»): «Стравинский сам чужд тем гармониям, которыми он пишет, сам не убежден в них, не знает их употребления… он в глубине своей композиторской сущности – лишен музыкальной фантазии, лишен гармонического чувства и переживания, которое заменяется у него тщеславным стремлением написать нечто непременно новое, непохожее, необычайное». Касается в своем обзоре Сабанеев творчества С. Прокофьева и Н. Мясковского, упоминает также Л. С. Саминского, А. М. Житомирского, А. И. Юрасовского, А. А. Шеншина и А. В. Станчинского.

Рассматривая концертную жизнь Москвы и Петербурга, он характеризует общее ее направление как «демократическое и просветительное», о чем свидетельствует организация таких учреждений, как концерты А. Д. Шереметева (Общедоступные симфонические концерты) и отчасти Зилоти – в Петербурге; концерты С. Н. Василенко (Общедоступные исторические концерты), где эта тенденция проявилась наиболее отчетливо, так как они представляют собой курс истории музыки. Отмечено расширение деятельности в 1913 г. симфонических общедоступных утренников Кусевицкого. Уделил внимание Сабанеев некоторым событиям музыкально-театральной жизни, в частности открытию Свободного театра (Москва). Затронул он проблемы музыкальной печати и отметил в связи с этим появление «известных симптомов пробуждения интереса к серьезным музыкально-эстетическим исследованиям», но указал на недостаток специальных посвященных музыке периодических изданий. Вся Россия, по его мнению, в настоящее время обслуживается двумя музыкальными органами – «Русской музыкальной газетой» и «Музыкой». Но первая «очень анемична и лишена внутренней культуры», а также и направления, «почему часто уничтожает сама себя и себе противоречит». Молодая «Музыка» (ред. В. В. Держановский) «имеет более культурный облик, имеет несомненную окраску, ярко прогрессивную, но влачит, подобно “Русской музыкальной газете”, тоже прозябательное существование». Понимая необходимость поддержки меценатами такого печатного органа, Сабанеев сознает и всю опасность такой поддержки. В России должен быть «настоящий независимый прогрессивный и музыкальный орган, чуждый личных счетов и не видящий в сплетнях центра тяжести своего существования».

Однако, на что указывает в рецензии Бик, весьма далеким от намеченного Сабанеевым «идеала» оказался и новый «Музыкальный альманах», так как претензии большинства его авторов, по мнению рецензента «Трудов и дней» несостоятельны. И если в статье Г. Ланца, наряду с недочетами и противоречиями, Бик находит «достаточно дельное указание»: «связь музыки с волей должна быть связью с этикой, а не с нервозностью чувственных переживаний», – хотя и отмечает, что в этом, – очевидно, «просмотренном редакцией», – указании «г. Ланц разошелся диаметрально с альманахом-часовней», то работы прочих «теоретиков» альманаха для него абсолютно неприемлемы. «Вовсе ничтожными» кажутся ему статьи Шлецера и Ангерта: «Статья г. Шлецера… являет ряд страниц, исполненных неграмотного и пустого дилетантского резонерства. Г. Ангерт в своем “Искусстве импровизации” движим, может быть, и не плохими побуждениями, но все это – между прочим, походя, а суконный стиль статьи весьма затрудняет ее прочтение». Впрочем, это, замечает рецензент, «сущие пустяки в сравнении с “догматами экстатического эстетизма” г. Е. Шора, озаглавленными “Концерт”. Произведение это, завершающее беллетристистическую часть альманаха и являющееся “куполом маяка-фаллицизма”, поразительно напоминает общественное бедствие», – пишет Бик. Завершая анализ статьи Шора, Бик находит в ней много позерства, но мало смысла: «Никакой связи между двумя-тремя абзацами нет, но на каждой строчке автор заламывает позу исключительную», – и заключает: «О нафабренный, надушенный, набриллиантиненный дух современности! Зачем ты вышел из парикмахерской, зачем блеснул ты экстетным фаллосом перед г. Е. Шором!..»

Помещенные в альманахе статьи педагогического и законоведческого характера, по мнению рецензента, мало общего имеют, вследствие специфики содержания, с редакционными установками.