А Б В Г Д Е Ж З И К Л М Н О П Р С Т У Ф Х Ц Ч Ш Щ Э Ю Я

Трубецкой Сергей Николаевич (23.07.1862, им. Ахтырка, Моск. губ. – 29.09.1905, Петербург), философ

Трубецкие принадлежали к родовитой русской знати. Мать Т., кн. София Алексеевна Трубецкая (урожд. Лопухина; 1842–1901), отличалась душевной теплотой и простотой. Быт семьи Лопухиных, их имение Меньшово мало общего имели с той «стильной» жизнью, которую вел в своем имении Ахтырка дед Т. по отцовской линии – Петр Иванович Трубецкой. После его смерти Ахтырка лишилась той «парадности», которая была ей свойственна прежде.

Отец Т., кн. Николай Петрович Трубецкой (1828–1900), был одним из учредителей Императорского русского музыкального общества (Москва) и Московской консерватории. Немало выдающихся музыкантов-виртуозов гостило в имении Трубецких. Близок был к семье Трубецких Н. Г. Рубинштейн, а также Б. Косман, Ф. Лауб, И. В. Гржимали, В. Ф. Фитценгаген.

Со временем дела Н. П. Трубецкого расстроились, он должен был искать место в провинции и в 1876 занял пост вице-губернатора в Калуге; позже был почетным опекуном в Москве.

До двенадцатилетнего возраста Т. воспитывался в семье, где царила атмосфера высокой духовности. Религиозные настроения подкреплялись близостью Троице-Сергиевой Лавры, куда семья часто совершала паломничества.

Осенью 1874 Т. поступил в 3-й класс московской частной гимназии Фр. И. Креймана. Со второй половины 1876 / 1877 учебного года Т., оставив гимназию Креймана, готовился к экзамену в казенную Калужскую гимназию и  был принят в 5-й класс.

Патриархально-религиозные традиции семьи на время уступили место интересу к естествознанию как «истинной науке» и увлечению позитивизмом – учением Конта в изложении Дж. С. Милля и Дж. Г. Льюиса. Однако «нигилистический период» закончился быстро. Случайно в руки Т. попала «История новой философии» Куно Фишера (четырехтомник в переводе Н. Страхова). Исторический подход Фишера к философии, затем знакомство с «Критикой чистого разума» Канта подготовили Т. к серьезным занятиям философией, но сознание относительности любого философского суждения привело его к серьезному кризису. «Вера в мысль <...> была основательно подточена», – писал Е. Н. Трубецкой, брат Т., его соратник во всех перипетиях юношеских поисков истины. Духовная атмосфера России, коренным образом изменившаяся в 1880–1881 гг., также оказала влияние на формирование филсофских взглядов Т. С одной стороны, высшей точки достиг нигилизм, с другой – влияние идей Достоевского. Эпоха философского безвременья уходила в прошлое; возрождался интерес к религиозным проблемам. Появились брошюры А. С. Хомякова, вышел роман Достоевского «Братья Карамазовы», напечатана «Критика отвлеченных начал» Вл. Соловьева. В воздухе носилась идея синтеза веры и разума, воскресал идеал «цельного знания».

У Т., наряду с интересом к философии, пробуждается христинаская вера в откровение Бога миру в Единородном Сыне Своем. В центре философско-исторических и философско-богословских изысканий Т. оказывается в более ранние годы – София, Премудрость Божия, позже – Логос Божий.

В 1885 г. Т. окончил историко-филологический факультет Московского университета и был оставлен при кафедре философии для подготовки к профессорскому званию. В 1886 он выдержал экзамен на магистра философии и с 1888 начал читать лекции в Московском университете в качестве приват-доцента.

Годом раньше Т. женился на княжне П. В. Оболенской. Несколько раз с семьей Т. был за границей, где слушал знаменитых профессоров по философии, истории, классической филологии и истории церкви. С немецким богословом и историком церкви А. Гарнаком и филологом Х. Дильсом у него установились дружеские отношения.

В 1890 Т. защитил диссертацию на степень магистра – «Метафизика в Древней Греции». В этой работе отразилась характерная для исторических курсов Т. по древней философии черта: все системы древнегреческой философии он рассматривал «как естественные ступени роста и раскрытия единого и общего миросозерцания, которое было уже заложено в древнегреческой религии» (Л. Лопатин).

Современники Т. отмечали присущий ему талант к «умственному общению», традиционному для духовной жизни московской интеллигенции в 1830-е, 1840-е, 1850-е гг. В конце 1880-х – начале 1890-х местом такого рода собраний был особняк Лопатиных в Гагаринском переулке. М. Н. Лопатин, видный деятель судебной реформы, каждую неделю собирал у себя цвет московской культуры. Его посещали В. О. Ключевский, В. И. Герье, Л. И. Поливанов, представители театрального мира. Молодые философы – братья Трубецкие, И. Я. Грот, Вл. Соловьев – уединялись в комнате сына хозяина, Л. Лопатина.

В основанном позже И. Я. Гротом, Л. М. Лопатиным и Т. при Московском университете Психологическом обществе господствовал тот же дух «соборного» мышления. Атмосферу этих собраний Т. пытался возродить в бурный и тяжелый для Московского университета период, основывая Историко-филологическое общество. Он надеялся пробудить в университетской молодежи интерес к Истине, поставить научные и философские искания выше политики.

Т. был прирожденным педагогом. Он воздействовал на студентов не только своей огромной эрудицей, но и эмоционально; он не был сухим и методичным преподавателем. Для того чтобы студенты прониклись духом античности, Т. в 1903 г. организовал Большую университетскую экспедицию в Грецию, в которой приняли участие 139 человек, в том числе 6 профессоров, включая самого Т., руководителя экспедиции.

Как политический и общественный деятель Т. работал в двух направлениях. С одной стороны, его усилия были направлены на установление университетской автономии. В области государственной политики Т. была близка идея либеральной конституционной монархии с действенным участием выборных представителей в государственных делах (неудачи в русско-японской войне убедили его в правильности сделанного им выбора).

Летом 1899 Т. поместил несколько статей в «С.-Петербургских ведомостях», ратуя за свободу печати. Статьи произвели огромное впечатление как на столичных читателей, так и на провинциалов.

Во время студенческих беспорядков 1901 г. Т., резко осудив выступления студенчества, тем не менее выступил в защиту учащейся молодежи. В личном докладе министру народного просвещения П. С. Ванновскому он указал на неразумность слишком сурового назания (ссылка в Сибирь) всего лишь за участие в сходках.

Будучи по призванию кабинетным ученым, Т. не считал для себя возможным с головой уйти в научную работу, тем более что он, как и многие его современники, ощущал близость перемен.

В качестве приглашенного Т. участвовал в совещании земских деятелей, которое началось в Москве в конце февраля 1905 г. в связи с рескриптом царя А. Г. Булыгину (от 19 февраля 1905 г.) о призыве выборных представителей народа.

По решению Организационного бюро земских съездов был созван общеземский съезд, которых проходил в Москве в мае 1905. К земцам присоединились городские деятели.

Т. не был гласным, но принимал участие в этом коалиционном съезде, так как участники съезда сочли его присутствие необходимым. Съезд поручил Т. составление текста обращения к царю. Текст после дебатов и поправок был принят собранием. После обращения – «по желанию обеих сторон» – Т. был включен в депутацию в качестве ее лидера. 6 июня 1905 г. депутация отправилась в Петергоф. Речь, произнесенная там Т., была самым значительным фактом в его краткой общественной деятельности и сделал его имя известным всей России.

Вскоре на основании Записки об университетской реформе, составленной Т., правительство предоставило университету широкую автономию («Временные правила» были опублиованы 27 августа 1905 г.).

2 сентября 1905 в совете профессоров Т. был избран (согласно новому уставу) первым выборным ректором Московского универститета.

Студенческие волнения, однако, не прекращались. Т. выехал 28 сентября 1905 г. в Петербург и на следующий день был принят министром народного просвещения В. Г. Глазовым. По поручению Совета Московского университета Т. ходатайствовал о немедленном разрешении вопроса о праве собраний для всех граждан, чтобы вывести митинги за пределы университета. После этого Т. принял участие в заседании комиссии по выработке университетского устава.

Переутомление и тревоги последних дней не прошли бесследно. Прямо из заседания в карете скорой помощи Т. отвезли в Еленинскую клинику, где он скончался, не приходя в сознание.

*     *     *

Т. в большей степени был историком идей, а не самостоятельным мыслителем. Главные его работы – «Метафизика в Древней Греции» (1890), «Учение о Логосе» (1900) и изданный посмертно «Курс истории древней философии» – посвящены истории философии и религиозных идей. Изложение философских концепций в книгах Т. проникнуто идеей Божественного Логоса. Т. показывал, как развивалась человеческая мысль в Древней Греции, как все более углублялась и оказывалась наконец перед превосходящей ее силы задачей. По мнению Т., адекватное восприятие истины могло произойти только в самораскрытии Божественной Личности. В центре второй книги Т. анализ учения о Логосе Филона в сравнении с Логосом в Евангелии от Иоанна. Филоновский Логос, как показывал Т., всего лишь общая идея, полная противоречий, – у Иоанна это факт, реальная Личность, реальное явление Бога в мир, более того – это вочеловечивание («Слово плоть бысть»).

Ряд теоретических работ Т. по философии напечатан в московском журнале «Вопросы философии и психологии». Наиболее интересны «О природе человеческого познания» (1890), «Детерминизм и нравственная свобода» (1896), «Основание идеализма» (1896), «Вера в бессмертие» (1902). Л. Лопатин считал эти работы зародышами цельной философской системы, которую Т. не успел развить.

Огромное влияние на Т., философа, религиозного мыслителя, оказала дружба с Вл. Соловьевым, но «католицизм» Соловьева, резко проявившийся в середине 1880-х гг., его мистицизм, элементы эротики, свойственные его философской системе, были чужды Т.

Заметно воздействие на Т. Канта, Гегеля, Шеллинга и Ф. К. фон Баадера, но особенно греческих философов – Платона, Аристотеля, Гераклита, стоиков, Филона. Не менее важным было влияние религиозной философии славянофилов.

Вдохновляющей стала для Т. идея вселенского разума, с которой связана внутренняя «соборность» сознания. Уже в магистерской диссертации Т. начал развивать учение о «соборности» сознания, но до логического завершения он доводит свои размышления в цикле статей «О природе человеческого сознания».

Основная идея Т. («соборная природа сознания») близка идеям И. В. Киреевского и А. С. Хомякова. Есть некоторое сходство учения Т. с теоретическими построениями П. Я. Чаадаева и Н. И. Пирогова.

Размышляя о природе нашего сознания, Т. указывал на различие, существующее между понятиями личности и индвидуальности. «Нет сознания абсолютно субъективного», – утверждал он. Факт познания выводит нас за пределы нашей индвидуальности, обращен к объектам вне нас. Следовательно, можно говорить об изначальной «трансценденции» нашего духа. Но, признавая «великое открытие» Канта, – по мнению Т., это «уяснение трансцендентальных функций в сознании», – Т. не приемлет крайностей трансцендентализма – имперсонализм, т. е. безличное истолкование индивидуальности, утверждение, что личное сознание автономно лишь в «трансцендентальном плане».

Во всех своих актах, теоретического или морального характера, мы, по образному выражению Т., «держим внутри себя собор со всеми». «Сознание, – писал Т., – не может быть ни безличным, ни единоличным, ибо оно более чем лично – оно соборно».

Т. решительно отказывается от гносеологического индивидуализма, отвергая автономию отдельного сознания, и разрабатывает учение о сверхчеловеческом характере сознания. Сознание отдельного человека обосновано во «вселенском сознании», которое представляет собой не безличное гносеологическое «я», а сверхличное соборное единство Мировой Души.

Ошибку Канта Т. видит в том, что он «смешал трансцендентальное сознание с субъективным».

Т. относит трансцендентальные функции к «вселенскому сознанию». Признание «вселенской сознающей организации» закономерно приводит Т. к созданию учения о «вселенской чувственности» (или универсальной чувственности). Формы этой чувственности (пространство и время) и ее содержание (цвет, звук и т. д.) независимы от человеческого индивидуального сознания.

«Вселенское сознание», которое Т. называет также «универсальным субъектом», он отделяет от понятия Абсолюта (или Бога). Т. признает существование «универсальной мирообъемлющей чувственности». Субъектом ее не может быть, как считает Т., ни индивидуальное, ни абсолютное существо. Следовательно, ее субъект – «такое психо-физическое существо, которое столь же универсально, как пространство и время, но вместе с тем, подобно времени и пространству, не обладает признаками абсолютного бытия: это космическое существо или мир в своей психической основе, – то, что Платон назвал Мировой Душой» (С. Трубецкой) [1].

Гносеология Т. представляет собой продолжение идей Вл. Соловьева (см. «Критику отвлеченных начал»). Как и Соловьев, Т. не сводит знание о реальности, независимой от нашего «я», к ощущению и понятию. Источником познания, наряду с опытом и разумом, является вера. Три пути познания – чувственное, мысленное и непосредственное – объединяются «законом универсальной соотносительности». «Конкретная соотносительность, – считал Т., – взаимодействие “я” и “не-я”, природы и духа, субъекта и объекта предполагает основное единство в их различии, универсальное всеединство духа с его противоположностью, мысли с реальным бытием».

Этика Т. тоже близка соловьевской (см. «Философские начала цельного знания» Вл. Соловьева). К «этической» задаче Т. обратился в связи с вопросом о природе сознания. Говоря о внеличных элементах индивидуального сознания, он указывал, что в каждом из нас «таится» несколько различных потенциальных личностей. Однако вопрос реализации «потенциальной соборности», способы осуществления идеала соборного сознания во «всеобщем соборном сознании», т. е. способы решения «этической» задачи, не были найдены Т.

Начатый Хомяковым и Киреевским переход от отвлеченного идеализма к идеализму конкретному, утверждающемуся в философии Вл. Соловьева, становится характерной чертой теоретических систем последователей Соловьева – Т., Евг. Трубецкого, С. Булгакова, П. Флоренского, и системы эти можно охарактеризовать как конкретный идеал-реализм.

Отличительные свойства этого направления в русской философии таковы:

– учитываются и идеальная и реальная стороны мира, которые рассматриваются как конкретные «целости»; содержание их неисчерпаемо – они не могут быть воссозданы путем сложения отвлеченных моментов;

– в области реального религиозные основы подводятся и под физическое бытие;

– соборная – церковная – гносеология.

Примечания

[1] Евг. Трубецкой вспоминал, что незадолго до окончания университета Т. начал работу над сочинением, посвященным св. Софии. В журнале «Путь» (1935. № 47) О. С. Трубецкая напечатала отрывок из этой работы.